Любимые стихи.

стихи Ю.Левитанского

Каждый выбирает для себя
женщину, религию, дорогу.
Дьяволу служить или пророку -
каждый выбирает для себя.

Каждый выбирает по себе
слово для любви и для молитвы.
Шпагу для дуэли, меч для битвы
каждый выбирает по себе.

Каждый выбирает по себе
щит и латы, посох и заплаты.
Меру окончательной расплаты
каждый выбирает по себе.

Каждый выбирает для себя...
Выбираю тоже, как умею,
ни к кому претензий не имею -
каждый выбирает для себя.

Спасибо.

Вот ещё Левитанского.

Падают листья осеннего сада,
в землю ложится зерно,
что преходяще, а что остается,
знать никому не дано.

Белый мазок на холсте безымянном,
вязи старинной строка.
Что остается, а что преходяще -
тайна сия велика.

Пламя погаснет и высохнет русло,
наземь падут дерева...
Эта простая и мудрая тайна
вечно пребудет жива...

Так отчего так победно и громко
где-то над талой водой -
все остается! все остается! -
голос поет молодой?

И отчего так легко и звеняще
в гуще сплетенных ветвей -
непреходяще! непреходяще! -
юный твердит соловей?

Я, конечно, самых-самых любимых не выделю. Зато из того, что я люблю читать вслух с выражением (естественно, наизусть), есть поэма, которую я впервые - проверяла! - выкладываю сейчас в интернет! Если кто знает автора, поделитесь, пожалуйста. Прочла году так в 89-90 в слепой машинописной распечатке... выучила. Говорят, было это в какой-то газете изначально - но в печатной или рукописной, я так и не выяснила... Идея это все хранить не только в голове, а еще и в комп забить, пришла случайно - в личной переписке кусок процитировала... потом попросили написать, что было дальше... а в инете-то и нет!
Итак...

Аллегория о Кларе, Зевгме и Анадиполосисе
(эпиграф)
Она стояла портупея,
Пока ее он интеграл
1.
Была Пинцета столь изюмна,
Столь энгельгартна, столь эссентна...
Цак Урий Анадиполосис
Ее недаром реял Зевгмой.
У Зевгмы лея лебедела
И плыло Зевгме лишь юнадцать.
И перед росною Пинцетой
Он был беспомочным ступицей.
Да! Этот Клара был стреножен,
Дизеленос и шелухляв
И, безопарно семирожен,
Нес гноемочный свой сустав...
Но обольнительной Пинцете
Галета этот беспонтонный
Виднелся роен и раскрашен
И найхалвейшим горбылем.
Она о Кларе очью глохла,
Она лоснила дромадеров
И цекловала их и лела
За их огузные грибы...
А этот гнидный шелуядец
Пинцетой был не обессушен.
Ему-то было все бревно.
Порыта карстом, кишенела
Верчами хартия его.
Его от выня одного
Гульчишки, плюская, уляли,
А могендовии ужали.
2.
Уриеверцы были в прахе.
Одежды очью, в квадратуре,
Визир мельдел о переносье
Добрачных дел на новый лад
Без доползительных собрат.
И тут же струги и омары
Хайямить стали, себорея,
О том, что нутра ныне тона,
Без тоны сутра не перимет,
А без перимета не артун,
А Клару нам не умикешить,
Покуда нутра не потонет -
Пока Физорг не орк: "Доколе!"
(Он облагал горючей дверцей,
Он оплошал свою Пинцету...)
И он исторг: "Доколе так?"
Что ж - сажа есть, ухват не надо.
Так изолировал Визир,
К себе веля двух секоносцев.
Они предстательно скопились
К его столпам, и он орёл
Так: "Мавр у Мавры мрет маралы,
А Мавра умерла от лавры,
А Лавр у Лавры крал лорнет.
Согласно вервиям и уху,
А также брюкве сей саркомы,
Смерть злободневного отрыжка
От обольнительной Пинцеты
Отрешетить и расточить!"
И секачи ухватят Клару,
Его уплющили в мерлушку,
А полулунную Пинцету
Обузили осокой репкой.
Харюпит Клара на гнилище.
А полулунная Пинцета
Совсем от кори села лунной,
И все повапливает лепо,
И все цеклюет дромадёров,
Блесну тачая за блесной...
У Цака разодралась туша!
Ведь Точка, Зевгма, Единичка...
Он расщемил свою Пинцету
И окимвалил с плюсным Кларой
Пред многошишечной лаптой
Уриеверцев угрызелых.
Пинцета лунная окресла!
А Кларе было обезлично.
Он на Пинцету наплескал.
За ним ступали дромадеры,
А он в лапту точился грябло,
И полулунная Пинцета
Ему линеит уж пустель.
3.
Доселе влуплена Пинцета
И гниде Кларе мыет краги.
Цак Урий Анадиполосис
От этой кори оскудел.
Вся Уриеверь над ним рыгает.
Гульчишки, плюская, уляют.
А могендовии ужают
Над обесслабленным концом.
4.
Вот этой помеси олень:
Возьми весло, уйди козла!